3 / 13
Человек в философском дискурсе: к истории идей
3
Рационалистическая философия, похоже, достигшая максимума
своего развития в концепции Гегеля при попытке познать человека в
качестве объекта среди многих других объектов, оставляет за скоб-
ками то, что может быть связано с психологическими особенностями
не только познающего, но и чувствующего, страдающего, любящего
субъекта, акцентируя внимание на возможностях рассудка и разума.
«Наш разум, — пишет Л. Шестов, — собственными, почерпнутыми
из себя истинами создает из нашего мира завороженное царство лжи.
Мы все ходим, словно зачарованные, чувствуем это, но больше всего
на свете боимся пробуждения. И свои усилия, направленные к тому,
чтобы сохранить это сонное оцепенение, мы… принимаем за наибо-
лее естественную душевную деятельность. И тех, кто помогает нам
спать, убаюкивает нас и прославляет наш сон, мы считаем своими
друзьями и благодетелями, тех же, кто пытается пробудить нас, —
своими злейшими врагами и преступниками» [2, с. 316].
У Ницше:
Любил каргу я,
Дрянь на диво,
Карга та
Истиной звалась [3, c. 37].
Однако сам процесс познания осуществляется живыми людьми с
присущими им потребностями, интересами, целями, складом психи-
ческой деятельности, настроениями и страстями. И. Кант не исклю-
чал значения этих феноменов в процессе познания, утверждая: то,
что недоказуемо посредством знания теоретического, следует дове-
рить разуму практическому, компетентному осуществлять поиски
решения проблем на любых территориях, в том числе и неподвласт-
ных разуму. Это возможно благодаря интеллекту, признаваемому со
времен Н. Кузанского существенным в человеке.
Действительно, вопросы типа «Что представляет собой мир в це-
лом?», «Конечен или бесконечен мир в пространстве и во времени?»,
«Прост мир или сложен?», «Присущи ли миру симметрия и противо-
речивость?» и т. д. вряд ли могут быть решены исключительно в гра-
ницах научного знания, не говоря уже о вопросах, касающихся самой
жизни.
Как писал Э. Мах, когда «мышление пытается отразить своими
ограниченными средствами богатую жизнь Вселенной, жизнь, лишь
маленькой частью которой является оно само и исчерпать которую у
него не может быть никакой надежды, оно имеет все основания эко-
номно расходовать свои силы. Отсюда — стремление философии
всех времен охватить основные черты действительности посредством
небольшого числа органически расчлененных идей» [4, с. 159]. Та-
ким образом, столетия спустя принцип У. Оккама оказался чрезвы-