В.В. Легчилин
4
Даже если подобные объяснения верны и их аргументация без-
укоризненна, следует помнить, что духовные феномены активны и
способны оказывать воздействие на все явления социальной жизни.
Марксистская диалектика требует признать, что принятая и укоре-
нившаяся в сознании миллионов людей вера становится самостоя-
тельным фактором движения общества.
Иными словами, с одной стороны, исторически элиты относи-
тельно свободно меняли религиозную веру и договаривались о вза-
имной веротерпимости, одновременно увековечивая религиозную
нетерпимость для масс.
Как справедливо отмечает Г. Кеймен по поводу знаменитых
Аугсбугских договоренностей: «Главная черта Аугсбургского мира —
он был соглашением между германскими самодержавными монарха-
ми. Веротерпимость не распространялась ни на кого, кроме князей,
которым была предоставлена свобода искоренять значительную часть
своих подданных, отказывавшихся признать религию, предписанную
им государством. Только католицизм и лютеранство признавались со-
глашением — все остальные вероисповедания исключались из сферы
его действия» [2].
С другой стороны, религиозно-духовный выбор, предопределяя
на последующее длительное время характер образования и воспита-
ния новых поколений элиты, глубоко влиял на особенности системы
ее ценностных ориентаций и менталитета. Навязывая религию насе-
лению, властный субъект невольно навязывал ее и себе. Он оказы-
вался в рамках определенных этических и культурных норм, которы-
ми часто пренебрегал, умел обходить и даже игнорировать, но от ко-
торых не мог, а в лице своих лучших представителей — и не хотел
полностью освободиться.
В полной мере это относится и к рациональному XX веку с его
идеологическими системами, заменившими собой религии в качестве
ценностно-ориентационного сознания. Даже пример советской эли-
ты, которая, казалось бы, полностью отбросила свою прежнюю идео-
логию и попыталась капитулировать перед западным либерализмом,
окончательно и бесповоротно свидетельствует о невозможности иг-
норировать известные ограничения и установки, сформированные
идеологией на протяжении 70 советских лет. Тем более это касается
православия, установки и ограничения которого не смогла игнориро-
вать атеистическая советская элита, приспосабливая марксизм к рус-
скому национальному сознанию.
Отдельно необходимо оговорить проблему нации как «надкон-
фессиональной» общности, которая призвана стать субъектом го-
сударственного строительства. В своей классической форме кон-
цепция государства-нации постулирует формирование социально-
го субъекта — нации, который выдвигает политическое требование
